Петергоф

ПЕТЕРГОФ

Выбравшись за пределы Мойки и, образно говоря, стряхнув с себя ее холодную воду, мы отправляемся на новые экскурсии в поисках новых открытий. Сегодня последний день нашего пребывания в городе, и потому дорога неотвратимо ведет нас туда, где бывал каждый уважающий себя питерец и где мечтает (и должен) побывать каждый уважающий себя турист. Речь идет, разумеется, о Петергофе – российском Версале и летней резиденции целой череды императоров, из которых первым, уж простите за невольный каламбур, был Петр Первый. Для многих моих знакомых, побывавших в этом месте, оно всерьез и надолго стало олицетворением богатства, золота, красоты планировок и обилия фонтанов, и даже визиты во всякие там Франции с их настоящими Версалями и Луврами переубедили далеко не всех. Что ж, тем интереснее будет составить свое непредвзятое мнение, особенно учитывая тот факт, что сам я во Франции не был даже в мечтах.

Автобус, минуя окраину Петербурга, движется в сторону Финского залива, до которого добираться еще час, кто-то из туристов давно уже спит и видит сны, но большинство, к которому принадлежу и я, все-таки слушают гида, ибо любопытно. Мы узнаём, что в далеком 1714 году Петр, который, похоже, любил Францию ничуть не меньше Венеции, а завидовал ей еще больше, твердо решил построить в России свой собственный Версаль – точно такой же, но в сто раз лучше. Проектом данного чуда света царь, как это водится, занимался самолично (по крайней мере, так утверждают верные основателю города питерские историки), для чего в 1717 году совершил длительную поездку по Франции, внимательно изучая ее парки и дворцы. Здравый смысл, конечно, подсказывает, что это была не единственная цель поездки – во время заключительного этапа Северной войны у России были дела и поважнее – но, судя по всему, одно другому не мешало. После возвращения Петра домой проект, по-видимому, окончательно сформировался в его голове, поскольку строительство закипело так же бурно, как и при возведении Петропавловской крепости, с той только разницей, что в первом случае движущейся силой была военная необходимость, а во втором – монаршее тщеславие. Надо полагать, охота пуще неволи даже для царей :)

Интересно, кстати, что по первоначальному замыслу Петергоф должен был возникнуть совсем не там, где он находится сейчас – царь планировал строительство дворцово-паркового комплекса в Стрельне, ближе в Питеру, но этому помешала досадная незадача – отсутствие воды на высоте, необходимой для бесперебойной работы фонтанов и наполнения бассейнов. Вода, как известно, что сейчас сама в гору не течет, что тогда не текла, а заставлять ее это делать было довольно-таки дорого – особенно если вспомнить, что страна только-только вышла из большой войны, которая по определению дешевой быть не может. Так что будущий Петергоф волей-неволей был перенесен в сторону Ропшинских высот с их родниковыми озерами, вода из которых после строительства огромного многокилометрового водовода (а было это в 1721 году) радостно потекла вниз, заполняя петергофские пруды и струями взмывая в воздух. И именно это вода, как уверил нас экскурсовод, до сих пор питает все сооружения Петергофа, причем без всякой ненужной экономии – так много ее наверху.

А в Стрельне в конечном итоге действительно был построен дворец, но уже другой, не имеющий к Петергофу никакого отношения. И почти на полвека позже.

Окончательное открытие Петергофа, помпезное и торжественное, произошло в 1723 году, еще при Петре. Европа демонстрировала улыбки и восторг, смешанный (надо думать) с зубовным скрежетом, а Петр I открыто и дружелюбно улыбался в ответ, втайне потирая (надо полагать) руки. Такой вот типичный пример российско-европейских отношений :) Впрочем, открытием дело далеко не закончилось – и основной дворец, и прилегающие к нему сооружения на протяжении лет не раз изменялись, модернизировались и переделывались. С историей Петергофа в XVIII – XIX веках связаны, в частности, такие именитые фамилии, как Жан-Батист Леблон (бывший в те времена главным архитектором Санкт-Петербурга), Растрелли, Микетти и Бараттини (венецианцы, ага), а также русские скульпторы, например, Козловский, Щедрин и Шубин, работавшие над центральной фонтанной системой парка. Еще позже, во время Октябрьской революции и особенно в Великую отечественную войну, Петергоф раз за разом подвергался разграблению и разрушению, но, тем не менее, снова возрождался. Так, например, не то взорванный, не то вывезенный куда-то немцами фонтан «Самсон» был вновь создан и водружен на место силами советских скульпторов Симонова и Михайлова в 1947 году. Всех этих людей мало кто знает, кроме искусствоведов, но именно они своими совместными усилиями сделали Петергоф таким, какой он есть в настоящее время. И дали нам возможность полюбоваться его аллеями и дворцами, чем мы, собственно, сейчас и займемся, поскольку автобус наш уже добрался до места. Эй, все, кто уснул – призываю, проснитесь, нам выходить :)

Мы подходим к комплексу со стороны Гербового корпуса Большого Петергофского дворца, откуда, как нам объяснили, традиционно начинаются все экскурсии.

Корпус венчает фигура неведомой доселе птицы – золотого трехглавого и трехкрылого орла…

…который, по словам гида, сделан таковым в целях видимости с каждого возможного ракурса лишь двух его голов и двух крыльев. Что прекрасно проиллюстрировано находящейся выше фотографией, на которой трехголовость птицы и вправду не заметна. Этакий японский сад камней в русском исполнении :)

Остающийся по нашу правую руку дворец – красивый, богато отделанный, весь в золоте, и в то же время очень легкий и воздушный благодаря светлой окраске стен. Наверное, он и изнутри выглядит ничуть не хуже, но нас в него, увы, не поведут – это не предусмотрено экскурсионной программой. А так хотелось бы! И кто придумывает такие экскурсии? Явно местные жители – чтобы туристы приехали еще раз.

Заманивают, одним словом…

Ну, да ладно. Нам остается лишь, сглатывая слезы, бросить прощальный взгляд на дворец через правое плечо и повернуть голову налево – вдруг открывшийся вид нас утешит?

Действительно, слегка утешает. И совсем не слегка впечатляет.

Нижний парк Петергофа, разбитый, как уже говорилось, по повелению Петра I и фактически при личном его участии, имеет более двух километров длины и около ста гектаров площади. Первое, что бросается в глаза – Морской канал, соединяющий дворец с расположенным на горизонте Финским заливом. Этот канал представляет собой линию симметрии парка, рассекающую его надвое и отделяющую его западную часть от восточной. По словам экскурсовода, части эти почти одинаковы по размеру и форме, но различаются некоторыми деталями планировки. С дворцовой террасы в парк ведут две симметричные каменные лестницы, с двух сторон охватывающие исток Морского канала, над которым находится всем известный Большой фонтанный каскад. Наш маршрут проходит по правой из них. Слева висит водяная пыль, лезущая в объектив и мешающая делать четкие снимки, а справа уходит вдаль уступчатый зеленый газон с шеренгой все тех же фонтанов. Эти удается заснять, поскольку ветер, довольно-таки свежий сегодня, дует от меня к ним.

Спустившись почти до самого низа и встав под углом к ветру, мне все же удается сфотографировать верхнюю часть Большого каскада со всеми его каменными уступами, бьющими в небо струями воды и золотыми (или золоченными) статуями. Выглядит это, не побоюсь громкого слова, великолепно. Не знаю, превосходит это место Версаль по богатству и блеску, не мне судить, я там не был, но сам факт, что Петергоф существует почти три века и явно просуществует еще долго, говорит о многом. Войти в историю – это тоже надо уметь.

Никаких насосов здесь, кстати, нет – вода выстреливает вверх за счет энергии, полученной ею при свободном течении вниз, из расположенных за дворцом хранилищ. Чем ниже у воды выход на волю – тем больше разница между ее начальным и конечным уровнем и тем выше бьет фонтан. Школьная физика в действии.

Бассейн, из которого вытекает Морской канал, окружен сверкающими статуями людей и зверей, отражающих солнечный свет своими золотистыми боками и спинами…

…причем каждая из них что-то символизирует. Вот эта барышня, например – вольное изображение реки Невы, дающей, как известно, жизнь всем прилегающим к Петербургу землям.

Скромная, как и подобает всякой приличной девушке, она стыдливо отвернулась от меня в момент снимка, не давая разглядеть лица. Но эта предосторожность ей не поможет – я все равно уже видел Неву во время прогулки на катере и знаю, что она прекрасна.

В центре бассейна установлен, пожалуй, самый известный фонтан Петергофа – тот самый Самсон, разрывающий пасть льву, поставленный сюда уже после смерти Петра, несколько раз заменявшийся и в итоге принявший, наконец, свой современный облик.

Судя по мышцам Самсона, льву в этой схватке ловить нечего – что неудивительно, поскольку лев этот изначально символизировал шведскую монархию, позорно проигравшую России Полтавское сражение. Как говорится, кто с мечом к нам придет, тот с порванной пастью и уйдет :)

Наша экскурсия пересекает открытое пространство с газонами и цветниками - и, миновав еще несколько фонтанов, вода которой разносится ветром чуть ли не по всей территории Петергофа…

…попадает прямиком в одну из восточных аллей, наискось ведущих к берегу залива.

Это, конечно, не всем известный Екатерининский парк с его прилизанными лужайками и растущими под линейку деревьями – но именно поэтому он, на мой взгляд, смотрится живее и интереснее, и по нему даже хочется пробежаться. Но, увы, низя – заповедник.

В конце аллеи нас ждет небезызвестный фонтан «Адам», возведенный в 1722 году совместными усилиями скульптора Бонацца и уже упоминавшегося Николо Микетти.

Это, между делом, один из немногих фонтанов, который за всю историю ни разу не перестраивался и не заменялся. Реликт-с. При его постройке было использовано интересное инженерное решение: выброшенные вверх струи воды на излете разбиваются на здоровенные капли размером чуть ли не с кулак, легко различимые даже невооруженным глазом, а уж вооруженным – тем более:

У нашего Адама, конечно же, есть супруга по имени Ева – посвященный ей фонтан установлен за Морским каналом, слева от нас, в западной части парка, который, как я уже писал, почти симметричен. Нанести Еве визит можно, пройдя отсюда по здешней центральной аллее, называемой Марлинской – она пересекает парк вдоль, с востока на запад, и имеет примерно такой вид:

Но мы сегодня Еву не увидим, ибо время и регламент. Однако можно, естественно, приехать сюда снова.

Заманивают, злыдни!

Ну, да ладно. Сказав Адаму свое «до свидания» и передав привет его жене, мы идем дальше, пока не упираемся прямо в Финский залив. Ура, море! Я и дочке его обещал, и самому приятно.

Оно не синее и даже не зеленое, а порядком-таки желтое и явно не очень чистое, - но это море! Если на горизонте и виднеется какая-нибудь земля, мне с моим зрением ее отсюда не разглядеть. У кромки берега располагаются настоящие песчано-галечные пляжи…

…на которых сидят типичные для этих мест морские птицы :)

А справа смутно вырисовывается Питер. Если приглядеться, можно увидеть даже Исаакиевский собор.

Вода совершенно пресная, что, как было написано выше, объясняется впадающей сюда Невой и (в меньшей степени) расположенным рядом устьем Морского канала. Но море есть море – и я, за неимением Индийского океана, омываю свою обувь в водах Финского залива.

Ботинки от этого, правда, чище не становятся, зато символично :)

Дальше справа находится дворец Монплезир – любимое летнее жилище Петра I, которое он всегда предпочитал расположенному выше по склону Большому дворцу. Собственно, название говорит само за себя: в переводе с французского оно означает «моя прелесссть» или что-то в этом роде, а нелюбимый дом вряд ли назовут именно так :)

Дворец небольшой – сравнительно, конечно. Он состоит в основном из окон и при поднятых шторах, наверное, просвечивается солнцем насквозь. Сейчас шторы, к сожалению, опущены, но я все-таки отыскиваю небольшую щель и делаю один-единственный сквозной снимок:

В настоящее время внутри расположен один из местных музеев, посвященных не то самому Петру, не то его коллекции живописи. В точности этого я так и не узнаю, поскольку во дворец нас, опять же, не ведут, мотивируя это все теми же ограничениями экскурсионной программы. Говорят, мол, будет стимул приехать еще раз.

Заманивают!!!

Ну, да ладно. Как бы то ни было, Петр, летом живущий в основном в Монплезире, здесь же и принимал гостей. После сытного обеда (или легких закусок, в зависимости от времени суток) царские гости обычно приглашались на прогулку в парк, который, судя по его нынешнему виду и рассказам историков, действительно к прогулкам весьма располагал – там имелись и зеленые деревья, и красиво разбитые клумбы…

…и даже скамейки, на которых так удобно было проводить время, занимая себя приятной беседой. Примерно такие:

Вот только некоторые из камней на подступах к желанному отдыху были с секретом, и гости, как правило, имели непосредственную возможность в этом убедиться. Человек наступал на камешек, камешек подавался под его ногой – и с земли вдруг начинал сеять локальный дождик, направленный вертикально вверх. На радость всем под него попавшим. Такой дождик иногда наблюдается и в наши дни…

…с той лишь разницей, что попадают под него, как правило, морально подготовленные и соответствующим образом одетые туристы, а не ошалевшие от неожиданности дамы в вечерних платьях. Одним словом, создатель Северной столицы обожал сюрпризы, но юмор у него был несколько специфическим – хотя, надо отдать должное, сравнительно безобидным :) Вот только есть у меня подозрение, что сюрпризы эти далеко не всегда становились сюрпризами – царские гости прекрасно знали и понимали, что их ждет, но все равно приезжали по первому монаршему зову, потому как при наличии вариантов «в фонтан» и «в опалу» выбор довольно-таки очевиден.

Вот, кстати, еще несколько примеров петровского юмора – замаскированные фонтаны в виде дуба и тюльпанов…

…еловой рощицы…

…и каменного грибка, очень подходящего для спасения от палящих солнечных лучей. Спасать-то он спасал, но и назад на солнце не пускал – шутка ли, 164 струи :)

Я, однако, ухитряюсь и зайти под него, и выйти обратно без особого ущерба для своей одежды – только правый рукав слегка намокает. Очевидно, царь не предполагал, что его гости будут одеты в джинсы и рубашки, позволяющие сравнительно легко протискиваться между потоками воды :)

К тому же классу развлечений относится и дорожка-шутиха, на которую мы выходим несколько позже. Туристы очень ее любят, ценят и посещают при каждом приезде в Петергоф. В спокойном состоянии она выглядит как обычная, ничем не примечательная дорожка…

…и лишь внимательный взгляд может обнаружить таящуюся под ее песком страшную опасность:

В один прекрасный (и всегда неожиданный) момент насосы срабатывают, форсунки начинают извергать из себя бодрящие струи, щедро поливая всех и вся, опасность из тайной становится явной…и туристы радостно прыгают под дождем, размахивая руками, восторженно повизгивая, хлюпая мокрой обувью и одеждой и, тем самым, в очередной раз подтверждая теорию Дарвина :)

Шутки шутками, но я действительно не совсем понимаю, где и как эти любители водных процедур собираются сохнуть. Пакетов со сменной одеждой я у них не заметил, автобусы/автомобили, в которых, по идее, можно спрятаться, на территорию парка не допускаются – и это при том, что в Питере ОЧЕНЬ редко бывает тепло, солнечно и безветренно. Одним словом, у меня не возникает никакого желания последовать их примеру.

После посещения дорожки-шутихи нам отпущен почти час свободного времени – как выясняется, сущие пустяки, учитывая размеры Нижнего парка и его наполненность всяческими достопримечательностями. За этот час мы с дочкой успеваем увидеть фонтанный каскад «Шахматная гора» с изваяниями крылатых драконов наверху…

…полюбоваться белоснежным фонтаном «Пирамида» о пяти сотнях струй, сооруженным Микетти в 1724 – 1745 годах…

…окинуть взором Морской канал и Большой дворец со стороны залива…

…убедиться, что в Петергофе, несмотря на высокую широту, все же растут и благоденствуют пальмы…

…и внимательно рассмотреть еще один фонтан, выполненный на этот раз в виде Тритона, рвущего пасть морскому чудовищу. Фонтан этот был первоначально построен в 1726 году, а затем несколько раз заменялся, последний раз – уже после войны, в 1956-м.

Чудовище, естественно – опять многострадальная Швеция…

…а расплывающиеся во все стороны черепахи – ее союзники, в панике бегущие в поля битвы.

Вся эта группа, насколько я понимаю, символизирует победу российского флота над шведским в морском сражении при Гангуте (1714 год), ставшую одновременно первой в истории морской победой России.

Кроме того, на выходе из нижнего парка я еще раз пытаюсь снять Большой каскад, попав при этом под неожиданный порыв ветра и слегка намочив фотоаппарат…

…а дочка с гордым видом усаживается на металлическую цепь, огораживающую дворцовую террасу:

И я, учитывая конструкцию цепи, настоятельно прошу оценить героизм моей дочери по заслугам :)

Уже на пути к автобусу мы успеваем бросить пару взглядов на обратную сторону Большого дворца, которая выглядит вот так:

Здесь находится Верхний сад, с виду не особо уступающий в размерах Нижнему парку. Но, в отличие от последнего, выглядит он куда как цивилизованнее – все вылизано, выкрашено, выстрижено и посыпано просеянным песком. Честно говоря, несколько напоминает садик из кукольного набора :)

Но это сейчас, а в петровские времена тут были огороды с помидорами и огурцами. А в пруду массово разводили рыбу. Плачьте, эстеты! :)

Да и не только эстеты – ибо нам тоже грустно, ведь с неба, как и прежде, подмигивает красивым глазом волшебная птица обломинго: времени не осталось, от слова «совсем». Утешение все то же: можно приехать в следующем году. Нас и вправду заманивают. Налицо заговор во всей его красе.

Ну, да ладно. С невеселыми прощальными мыслями мы идем к автобусу. По дороге я покупаю в торговых рядах сувенирную пивную кружку, здоровенную и граненую, и, главное, с видом Петергофа, и нежно прижимаю ее к себе. Я, конечно, не стану использовать ее для питья воды из петергофских фонтанов, но пусть со мной, по крайней мере, останется хоть какая-то частица этого места. Мне жаль расставаться с ним, несмотря на его бьющую в глаза помпезность, показное богатство и золотую мишуру. Может, это потому, что его здания действительно красивы, несмотря ни на что. Может, потому, что мне всегда нравились бьющие фонтаны, коих тут предостаточно. Может, потому, что Петергоф – часть российской истории, которая, как ни крути, имеет к каждому из нас самое непосредственное отношение.

А может, и потому, что экскурсий и поездок больше не будет. Мы едем домой, в Минск.

И чем дальше отъезжает автобус от петергофских ворот, тем меньше остается сомнений: это заговор. Меня, как и всех новичков, практически заставили однажды вернуться – в Петропавловскую крепость, к волнам Невы, в Петергоф, да и просто на питерские улицы. Заманили.

Только сделали это не какие-нибудь люди, а сам Питер. Знакомые, бывавшие здесь раньше, не врали – он и правда мастак на такие дела. Мягко, ненавязчиво и незаметно он убедил меня в том, что в большие исторические города не надо приезжать в один раз, в них надо жить. Или же, по крайней мере, возвращаться снова и снова, и как можно чаще.

Ну, да ладно. Ведь я ж не против. Вернусь при первой же возможности.

И не беда, даже если это произойдет не скоро.

В конце концов, все серьезные отношения обязательно должны пройти проверку временем.

Июль 2015